С.Г.Третьяков. Охота в Качеме

Охота испокон века была главным занятием качемских крестьян. Леса, окружавшие Качем, были поделены на охотничьи угодья между качемянами. Угодья переходили от отца к сыну из поколения в поколение. Охотники жили в маленьких избушках, которые ставились для того, по берегам речек. Река Нижняя Тойма и речки, впадающие в неё, были перегорожены езами для ловли рыбы. Главным предметом охотничьих промыслов качемян были пушные звери: куница, лиса, белка, и птица, в особенности рябчик. В больших количествах ловили они и рыбу: хариуса, приходящую на нерест сёмгу. Добытая пушнина, дичь и рыба вывозились ими и сбывались на традиционной Покровской ярмарке, которая бывала 1 октября (по старому стилю) в Верхней Тойме.

С начала заселения Качема и до половины 19 века качемские охотники не имели огнестрельных ружей. Для ловли зверя ими применялись разные деревянные ловушки: белку ловили плахами, горностая - в проскоки с наживкой, а зайца - в петли. Медведя били рогатиной зимой в берлогах. Рябчиков и крупную боровую дичь ловили силками из конского волоса. Когда появились кремневые ружья, охотники использовали их мало и относились к ним с большим пренебрежением - ружья были дороги, и к тому же к ним требовался порох и свинец. А в дождливые осенние дни охотник часто кпял своё ружьё и себя за то, что оно часто давало осечки - порох отсыревал, а кремень не давал искры для воспламенения пороха. Кремнёвое ружьё заряжалось одной пулей, и не каждый охотник мог одним выстрелом убить белку. Пуля рвала шкурку белки и обесценивала её, а поэтому необходимо было попадать очень далеко, и качемяне ходили туда безбоязненно.

По одной только реке Нижней Тойме насчитывалось около 20 охотничьих изб, при каждой избе были лабазы, а у некоторых по два лабаза. В них охотники хранили и продукты, которые завозили в лес осенью в лодках-осиновках. Сухари, ячмённую муку, масло коровье, соль упаковывали в берестяные туеса и складывали в лабаз. Случаи проникновения в лабаз медведей были редки. Рассказывают, что медведь однажды разломал лабаз Якова Ивановича Пластилина, хотя строение и было обито железными обручами. Зверь часть продуктов съел, а остальное всё испортил.

Угодья некоторых охотников были не у реки Нижней Тоймы, а по маленьким речкам - её притокам, завезти продукты непосредственно до своих избушек они не могли, и им приходилось переносить продукты на себе. Качемянин Василий Иванович Гавзов по прозвищу "Тюпа", например, носил за плечами к своей избушке за 40 км мешок ячмённой муки весом 4 пуда. Изба его была в урочище Попка. Умер Василий на 101-м году жизни.

Встречи с медведями

С Григорием Агафоновичем Пластининым в молодости на охоте произошёл такой случай. Как обычно, числа 14-го или 15-го сентября (по новому стилю) собрался он идти по путику - ремонтировать старые и настораживать новые силышки на рябчика. Был он молод, но уже женатым человеком. Жена стала упрашивать его взять её с собой. Он по молодости счёл возможным взять её на охоту. Набрали молодые супруги в лузаны (одежда охотника, представляющая собой накидку на плечи, иэ грубой ткани с потайными карманами) сухарей, взяли туесок сливочного масла и туесок слабосолёного хариуса - всего, с чем обычно отправлялись в лес охотники. Пришли к избе, долго топили каменку, дабы просушить отсыревшие стены избушки, да и с дороги приустали - в тот день по путику не пошли. Встав утром затемно, как это водится у охотников, попили-поели, пошли по тропке. Гришка с удовольствием показывал жене своё хозяйство, учил её настораживать силки, рассказывал ей, как глупая птица сама попадает в петлю. Гриша после того, как убедился, что жена сама вполне самостоятельно может устанавливать силки, направил её по пугику, составляющему малый круг, а сам отправился по большому кругу, силки на котором требовалось подправить и набросать земли на гуменца. Не торопясь, Гриша прошёл весь путик. К избе подходил почти в полной темноте в надежде, что жена уже истопила каменку, сготовила ужин и ждёт-дожидается его. Но не тут-то было! Огня у избы он не увидел... Сердце Гришки упало. B холодном поту подбежал он к избушке....

Заглянул - пусто. Холодные камни очага указывали, что она и днём не приходила в избу. Но была ночь - куда побежишь?! Покричал-позвал её - всё безрезультатно. Кое-как провёл в избушке ночь. Не спал, думал и себя корил за безалаберность. Пришло ему на ум, что не могла жёнка заблудиться, верно, медведицу встретила - бродила та на его угодье. Следы её он вчера заметил, но не придал этому значения. Ни жив, ни мёртв оттаких мыслей, Григорий, чугь забрезжил рассвет, побежал по тропке, впопыхах, заткнув за пояс один топор, — на поиски жены. Пробежав порядочное расстояние, как-то вдруг почти налетел на медведицу. Перепугавшись больше от того, что жены поблизости он не увидел, нежели от того, что медведица, встав на задние лапы, пошла на него, Гриша сгоряча бросился на зверя, на ходу освобождая от рукавицы правую руку. Мёртвой хваткой вцепился он голой рукой в горло медведице. Зверь, не успел подмять охотника. Гриша с яростью стал пихать свободную левую руку с рукавицей вместе ей в пасть. Противостояние зверя и человека длилось, пока медведица совсем не задохнулась.

Только окончательно убедившись в том, что медведица уже не оживёт, охотник оставил её и, дрожа от нервного и физического напряжения, пошёл по тропе искать тело жены. В чаще мелкорослого ельника он увидел кучу мха. подбежал гришка к той куче, разрыл её, и, как и ожидал, нашёл там свою жену. Она лежала навзничь, на животе. Перевернул её и к восторгу своему увидел, что жена... была жива! Привёл он её в чувство, отнёс в избу. С того момента у Гриши на протяжении всей его долгой жизни (умер 103 лет от роду) тряслась голова. Как станет, бывало, Гриша говорить, так голова у него и заходит из стороны в сторону. Надобно заметить, что жена его была к тому же беременна во время этого происшествия, но с ней и с ребёнком ничего плохого не случилось. Шкуру с той медведицы ходили снимать на другой день, после того, как жена окончательно пришла в себя. Шкуру зверя Григорий Агафонович хранил всю жизнь, как напоминание о том происшествии.

Уроженка Качема Татьяна Петровна Пластинина рассказывала как-то, что жена дяди её мужа в молодости ходила в лес по путику вынимать из силков выловленную дичь, т.к. муж её в то время болел. И пришлось однажды женщине встретиться с медведицей. Причём медведицу она увидела, перелезая через валежину. Застыла она на месте и, боясь пошевельнуться, простояла нагнувшись и опершись на ту валежину всю ночь. Медведица по какой-то причине не подходила близко к ней, но держалась неподалеку и зорко наблюдала за женщиной. Только с рассветом мед- ведица убрела восвояси от того места. Сама Татьяна (до того как организовались колхозы) часто ходила с мужем в лес по путикам. "Иной раз пойдёшь по путику и рябчиков наснимаешь столько, что одному не унести и я помогала мужу выносить добычу, - рассказывала она, - многие молодые жёнки ходили с мужьями в лес на охоту. Я хорошо помню, как муж учил меня делать плахи для ловли белки и куницы. Я ему помогала пилить поперечной пилой чурки для плах и носила их, куда он покажет. Больше тысячи плах у нас было поставлено в лесу".

Охотники-медвежатники

В Качеме охотников-медвежатников было довольно много, Василий Николаевич Чупров рассказывал, что его дядя Степан Яковлевич с напарником своим Степаном Степановичем охотились в верховьях Нижней Тоймы. За свою жизнь вместе они убили около 50 медведей. Брат Василия Николаевича„Максим Николаевич Чупров добыл 29 медведей. Сам Василий Николаевич с 1948 года по 1950 год за три лета убил 11 медведей. В те годы медведя в лесах было много. Зверь часто задирал колхозных коров, и военкоматом Чупрову была выдана боевая винтовка - специально для отстрела медведей.

Тот же Чупров рассказывал, что в Качеме жил Иван Агафонович Пластилин. Молва об этом удивительном человеке передавалась из поколение в поколение как среди качемян, так и среди жителей Нижней Тоймы. Иван Агафонович, как и все качемские мужики, был охотником. Пойдёт, рассказывают, Иван на охоту с собакой на белку на неделю, продуктов возьмёт на неделю. Но, отойдя от деревни версты две, сядет на валёжину и пока не съест недельный запас — не поднимется. С пустым лузаном уходит к своей охотничьей избе и ходит охотиться всю неделю почти голодом: так только — чай пьёт, а собаку - беличьим мясом кормит. Второе - чем он запомнился народу - что Иван Агафонович так закалил свой организм, что не боялся купаться в реке в апреле. В полынье под мельничной плотиной ухватиться, бывало, за кол и полощет тело на быстрине. Это он проделывал обычно до тех пор, пока собравшиеся мужики не начнут ругать его, боясь, как бы он не утонул ненароком, и им бы пришлось искать его подо льдом. Он же, Иван, мог лежать на полатях в дымной избе длительное время, ничуть не задыхаясь от дыма. Это было в те времена, когда избы качемян топились по-чёрному.

Охота на рябчика

Охота на рябчика по неписанному закону всегда начиналась 1 сентября (по старому стилю). Хороший охотник за осень улавливал по 150-200 пар рябчиков. Сами охотники и их семьи рябчиков не ели, а ловили их исключительно на продажу, т.к. цена на них была высока. У выловленной птицы охотники обычно сразу же, особенно у рябчиков, вынимали желудок и кишечник и зоб, иначе дичь портиться и теряет качество. Голову птицы подворачивали под левое крыло. В таком виде дичь хранилась в лабазах до зимы. Качемянин Андрей Яковлевич Гавзов рассказывал мне в 1967 году об охоте "на рябков" и упомянул, что в 1912 году из Качема в Петербург было отправлено 20 000 тушек рябчика. Цена ему тогда была 25 копеек за пару. Добытого рябчика из леса всегда вывозили на лошади, когда установится санный путь.

Охота на белку

На белку начинали охотиться, с того времени, когда шерсть на беличьей шкурке сменится с летней на зимнюю, и, как говаривали охотники, "белка станет чистой", т.е. приобретёт белёсый оттенок. Один охотник с собакой в хорошую осень добывал до 250-300 белок, а в худую 100-150 самое большее. Брат В.Н. Чупрова, Семён Николаевич, убивал в день по тридцать белок. На каждую белку он тратил один выстрел - так метко он стрелял. Кроме белки ловили горностая, норку, выдру, росомаху, рысь, лисицу. Лисиц ловили капканами, а зайца в петли зимой по снегу. Волков в Качеме раньше не было вовсе. Старожилы рассказывали, что случай появления волка был лишь однажды. Один волк, видимо, зашёл в Качем с Двины. Собаки качемян его задрали в поле в ту же ночь, и больше этот зверь в Качеме не появлялся.

Ловля горностая

Охотники, занимавшиеся ловлей горностая, в летнее время везде, где только это возможно, с большим удовольствием и прытью ловили ... ящериц! Мёртвых ящериц складывали в бутылки и закупоривали. В бутылке ящерицы сами по себе растапливались и превращались в жидкость. Вот эта-то жидкость служила великолепной приманкой для горностая. Охотник смазывал ею ловушки, так называемые, проскоки и наживку в ловушке. Горностаи далеко чуяли этот запах и охотно сами шли в проскоку. Используя эту хитрую приманку, охотник добывал до 40 горностаев за сезон. Чупров рассказывал мне случай с качемским мужиком Максимом. Максим был большим богомольцем, а охотником малоопытным. А сосед Максима, наоборот, не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни в царя, но очень был смекалист и горностая вылавливал за осень больше всех. И возроптал Максим: ."Я ли Богу не молюсь! А горностай не идёт, почему-то, в мои ловушки?! А тому безбожнику зверёк сам так и лезет в проскочил'. Не знал Максим, что сосед его использует в этом деле приманку из ящериц.

Шкурки сушили всегда в избушке, где жили сами охотники. В 1912 году цена беличьей шкурки 1 сорта была 25 - 27 копеек за штуку. Шкурки белки и другого добытого зверя охотники обычно приносили на себе или сплавляли в лодке по окончании охотничьего сезона.

Про охотничьи обычаи мне говорил качемянин Афанасий Евгеньевич Пластилин. Он рассказывал, что среди охотников никогда не было воровства. Каждый, кто переходит тропу другого охотника, увидев на ней попавшего в силок рябчика, всегда поднимал чужую добычу с земли вместе с вешкой и вешал на самое ближайшее дерево, дабы не повредил "гнус" (мыши) или не съела лисица или какой другой зверь. Каждый охотник, уходя домой, оставлял в своей избе колотые дрова, спички, соль, сухари и посуду. Этот закон соблюдал неукоснительно всякий охотник-промысловик. От дедов и отцов шёл этот закон и угодья и места ловли переходили охотникам от дедов и отцов. Никто не посягал на чужое место или добычу.

Рыбалка и рыболовные традиции

Близ охотничьих изб, которые были поставлены по берегам рек и речушек, в реках охотниками устраивались еза для ловли рыбы. Заколы эти были родовыми, как и охотничьи угодья, и переходили из поколения в поколение представителям рода.

В реке Нижней Тойме раньше водилось много хариуса, налима, сёмги. Щуки в ней не было совсем. Она водилась только в озёрах. Щука в реках появилась только в 1930-х годах. Нижняя Тойма питается от многочисленных притоков и ключей. В русле реки много перекатов. Вода в ней чистая - на глубине двух метров на дне её можно разглядеть даже мелкие камешки. В реку Тойму впадают сплавные речки Юрманга, Кодема, Тальшема, Кастора. Все они были богаты рыбой, особенно налимом и хариусом. Охотники, чьи избы стояли по их берегам ловили много хариуса осенью, когда рыба выплывает в низовья и в Северную Двину. Весной же хорошо ловился налим. Часто у охотников бывали дни, что выловленную рыбу нельзя было унести одной ношей, и им приходилось выносить её на два раза.

Качемяне сёмгу ловили, вернее, били острогой, по большей части, осенями. Осенью вода в реке самая чистая, и уровень её очень мал. Отец с сыном или два брата, обычно в воскресный день, когда не заняты крестьянским трудом, соберут в лодку-осиновку топоры, поперечную пилу, посуду под рыбу и "козу"приспособление для освещения реки в ночное время. Под вечер поплывут вверх по течению или вниз - заготовлять смоливые поленья для костра, который разводят, когда стемнеет, на "козе" среди металлических рогов. "Коза" крепится в носу лодки на рычаге. Один управляет лодкой на корме, а другой стоит в носу с острогой и смотрит на дно реки - смольё хорошо горит и освещает всё в реке. Всякая рыба видна в толще воды. "Кормчий" аккуратно подводит лодку к замеченной рыбине, а человек на носу лодки, колет ни о чём не подозревающую рыбу острогой. B дождливые и ветреные ночи видимость на реке плохая, с "козой" "лучить" плохо, поэтому рыбаки выбирали обычно погожие вечера и ночи.

Сёмга шла на нерест из Северной Двины. Степан Яковлевич Гавзов (родился в 1901 году) рассказывал, что сёмга поднималась по Нижней Тойме в верховья с 24 по 29 июня ежегодно.

Ловили рыбу и удочкой. Летом на перекатах ловили много хариуса. Наживкой, в этом случае, обычно служили овода, которых вокруг вились целые тучи,

Было место ловли рыбы в устье реки Юрманги, которое отдавалось обществом тому крестьянину, который оповещал качемян о сельском сходе. Мой дед Иван Михайлович Третьяков из деревни Большой Панфиловской в течение длительного времени избирался старостой (представителем) крестьян Качема. Об этом я узнал от качемянина Никиты Яковлевича Гавзова.

Публикуется по изданию: "С.Г.Третьяков. Записки краеведа." В обработке А.В.Русанова.
Верхняя тойма: Редакция районной газеты "Заря", 2009